— Иосиф сейчас в школу не пошел, потому что нет куртки, — вздыхает цыганка 44-летняя Клара Балог из ужгородского микрорайона Радванка. Она поднимает со ступенек потоптанные кроссовки.
– А в топанках вон каких вынужден ходить.
На Радванке живут около пяти тысяч цыган. В будни на ул. Богатырской людно.
Клара приглашает в двухкомнатный дом. Здесь ночуют 20 человек.
— Мы с мужем Иваном, 10 наших детей, зятья и невестки, внуки, — считает на пальцах.
Заводит в комнату, где стоят два больших дивана, в уголке лежит рулон поролона.
– Сын Иосиф два года на земле спит, – показывает на сидящего на кровати13-летнего мальчика. – Разворачиваем ему каждый вечер поролон, застилаем. А на постели по трое-четверо теснимся. Хорошо и так, что отец мужа оставил нам этот дом.
Говорит, раньше семья жила в небольшой квартире на просп. Свободы. За долги жилье продали. В родительском доме сделали ремонт.
— Я 10 лет не могу работу себе найти, — рассказывает Иван Балог, 42 года. – Раньше работал на вторсырье, фасовал макулатуру. Потом меня сократили. Клара в декрете сидит. На детей получали раньше 2 тысячи 700 гривен. Потом сказали, что это много, и уменьшили до 1300. Старший сын подрабатывает – траншеи копает, а невестка дороги подметает. Так на эти деньги и выживаем. Младшей дочери месяц не могу сапожки купить, так как самые дешевые на базаре 80 гривен стоят.
Иван снимает со шкафа старый магнитофон. Говорит, жена нашла его на мусорнике.
– Подошла к мусорке, а на земле возле нее магнитофон стоит, – рассказывает Клара. – Принесла домой, включила, а он работает. Продам его за 50 гривен, так хоть на хлеб будет. Наших по мусорках много: каждый имеет свой контейнер. Ждут, когда кто-то что-то выбросит. Найдут, например, старое радио, отремонтируют и в воскресенье на свинский базар несут продавать.
В комнату заходит дочь Балогов, 18-летняя Вероника. Держит 2-летнего сына.
– Наша Вероника скоро второго внука родит нам, – улыбается Иван. Показывает на округлый живот дочери. – Я хотел своим детям высшее образование дать. Все учились в школе, имеют аттестаты. Ходил в управление образования, просил, чтобы дали детям какие-то льготы, чтобы в университет поступили. Но там мне только головами кивали.
Выходим с Балогами на улицу. Двое цыган тянут по ул. Ужанской подводу, нагруженную мусором.
— Зарабатываю как могу, — говорит 23-летний Иван Токарь. – На телеге собираю по огороду мусор и везу на свалку в Барвинок. Имею в день 20-30 гривен. На хлеб хватает.
Напротив на низкой лаве сидит Иван Боднарь, 55 лет. Затягивается папиросой без фильтра. Держит двух маленьких детей.
– У меня таких девять, а живу вон в этой халабуде, – показывает на старый полуразваленный дом. – Жена Магдалина без работы, с детьми сидит. А я мусор собираю по огороду.
За углом во дворе работает пункт приема стекла и пластмассы. Возле целлофановых пакетов возится 17-летний Людвик Каналош.
– Это – мой бизнес, – вынимает из пакетов бутылки от водки. – Наши собирают по мусорках бутылки, сносят мне, а я сдаю на тарный склад. За месяц получается чистых 300-400 гривен. Много наших собирают железо на телеги, сдают его на лом. Но это проблематично, так как городская власть запретила ездить по Ужгороду на подводах, а на металл просят документы.
— Нам бы дорогу какую-то сделали, — Ева Чурей, 44 года, развешивает во дворе выстиранную одежду. – Здесь как дождь или снег упадет, пройти невозможно. Моя дочка Дана во второй класс не пошла, потому что мне не за что купить ей сапожки и куртку.
Снежана РУСИН
UA- Reporter.com
